- Давай, - говорю, - бегать! Согреемся.

Взял я палочку, бросил её на десять шагов вперёд. Жучка кинулась, подняла её и принесла мне.

Бросил я палочку на пятнадцать шагов вперёд, чуть не разбил окно в магазине, но Жучка перепрыгнула через ограду, нашла палочку в клумбе и принесла мне.

Так мы бегали и прыгали, пока не согрелись. Жучка побежала к фонтану на площади, но тут вышла мама из магазина и позвала нас под акации.

И вдруг Жучка пропала. Я её искал, и меня искали, а потом мы звали её вместе с мамой и прохожих останавливали - нигде Жучки не было, никто её не видел.

- Это была ваша собака? - спрашивали нас.

- Наша, - говорил я.

- Не наша, - говорила мама. - Мы её здесь нашли.

Никогда мы её больше не увидим!

Папа разыскал нас на другом конце станции возле семафора. Мы ему рассказали, как Жучка пропала, а он нас успокоил:

- Погодите, она найдётся.

Пришли мы в камеру хранения за багажом, смотрим - Жучка сидит возле девочки с жёлтым бантом.

Я кричу:

- Это моя собака!

А девочка ревёт:

- Моя собачка!

- Жучка! - кричу я.

- Шарик! - кричит она.

Тут подошла девочкина мама и громко сказала:

- Нехорошо обижать маленьких. Эту собачку зовут Шарик. Мы её здесь нашли и берём с собой.

- Мы её тоже нашли, - сказал я.

Но моя мама увела меня за руку. Она посадила меня на скамейку, где папа читал газету, и сказала:

- Просто собачка раздумала ехать с нами. Она остаётся.

Чтобы забыть про Жучку, мы немного погуляли. Купили свежую газету для папы и встретили поезд из Николаева. В воздухе пахло дымом, а грохот стоял такой, что перрон чуть не дрожал под ногами.

Возвращаемся, а девочка с жёлтым бантом плачет, заливается:

- Шарик пропал!

- Так тебе и надо! - сказал я. - Не сманивай чужих собак!