«Вандербильтской трефы?» – перебивает она. «Что ж, если вы играете Вандербильтскую трефу, то открытие торговли одной трефой показывает более половины всех очков колоды».

«И, конечно, хорошую трефу?»

«Нет, о трефе здесь нет и речи».

«О, я начинаю схватывать» восклицает он. «Если партнер открывает торговлю одной трефой, то ничего общего с трефовой мастью это открытие не имеет. У партнера просто хорошая рука».

«Да и нет», по ее милому личику пробегает легкая тень раздражения. «Открытие торговли одной трефой вполне может содержать приличную трефовую масть и весьма умеренную руку. Поэтому торговля и открывается заявкой «одна трефа».

Бедный малый начинает размышлять, потом он раздражается и, в конце концов, в изумлении восклицает, «О, я понял! Конечно же, все ясно – с хорошей трефой вы открываетесь одной трефой. Если трефы у вас нет, то открытие: «одна трефа!»

«Перестань издеваться надо мной!»

«Но ведь это в точности твои слова!»

Дым рассеялся, мир восстановлен, и несчастный Горен медленно вникает в суть Римской трефы, Неаполетанской трефы, Шенкенской трефы, Рот-Стоуновской трефы, Каплан-Шейнуолдской трефы и стандартной Американской трефы и, как только у него появляется возможность вставить слово, он заявляет своей подруге, что чувствует себя отныне истинным экспертом всех «трефовых» систем.

«Экспертом!» – фыркает она. – Существует еще тридцать семь версий этого открытия!»

Мифический Чарльз Горен. Макджильский университет, 1965 год, швыряет колоду и выскакивает вон из дому в темноту вечерней улицы, обреченный, увы, всю оставшуюся жизнь прозябать в качестве профессионального игрока в Мила Борнс. Он точно также никогда не поймет этой игры, но в ней, по крайней мере, не уделяется столько внимания трефовой масти.

«Скажите, вы играете в бридж?»