Так добрались они до другого берега. Оба выбились из сил и, чтоб передохнуть, присели на низкую стенку деревянного сруба над полузасыпанным землей старым колодцем. Да недолго отдыхали. Перевесился батюшка над срубом и ухнул вниз. Матушка давай кричать да звать, но из колодца ни звука. Пришлось поспешить за помощью. Сбежался народ, подняли тело, поглядели, а оно ни дать ни взять мертвое. Послали за доктором, который аккурат в тот самый час сидел на именинах и был, как и батюшка, сильно под градусом. Посмотрел доктор, пощупал и говорит: "А батюшка-то, кажись, помер".
Похоронили отца Михаила при большом стечении народа. Когда безутешная вдова в последний раз приникла к лицу его и поцеловала в лоб, показалось ей, что на устах усопшего явилась как бы легкая усмешка. Испугалась она и, промолвив "свят, свят", перекрестилась.
Ночью к свежей могиле с лопатой в руке прокрался спившийся бродяга Степка, при свете луны откопал гроб и отодрал крышку. Взору его предстал покойник в дорогой ризе. Нащупал тать на груди его золотой крест и только стал снимать, как вдруг покойник хвать Степку за руку и ну орать: "Что ж ты, окаянный, делаешь, а !" Со страху Степкина душа в сей же момент отлетела от грешного тела, и упал он замертво на грудь отца Михаила. А тот лупает глазами и ничего понять не может. Вроде как с похмелья проснулся и никак не вспомнит, что же такое с ним случилось.
Тут требуется пояснить, что после отключки от удара головой в колодце, батюшка трое суток был в беспамятстве, однако слышал голоса, выражающие соболезнование, отпевание и прочее. При этом ему казалось, что все происходит как бы в нереальном мире, вроде как на небесах среди ангелов, и слова "со святыми упокой", и церковная панихида будто вовсе его не касались.