Морща лоб, он старается припомнить какую-нибудь песню. Есть, вспомнил: "Иде-ет война-а народная-я-я-я, священная-я война-а-а..." - и запнулся. Дальше не знает.

Плохо... Вот у Гришки Ангела - это да! Как затянет, так хоть целый день... Мысли его путаются. "День, день, день... Какой день?" Опять колеса начинают назойливо бормотать человеческим голосом: "Спать нель-зя, спать нель-зя, спать нель-зя..." Руки и ноги становятся ватными, глаза слипаются, голова упрямо клонится набок.

Вагон дернулся, завизжали тормоза. Мелькнула дорожная будка, зеленым глазом весело подмигнул семафор: "Приехали, братишка!"

Проплыли фонари стрелок, прошумели длинные станционные постройки. Мальчишка прыгнул - и носом зарылся в пахнущий мазутом и шлаком песок, одеревеневшие ноги подкосились...

МИЛИЦИОНЕР ЕГОРОВ НЕ ЗНАЕТ, ЧТО ДЕЛАТЬ

Зеленый вещевой мешок вдруг зашевелился и бесшумно пополз под массивную вокзальную скамью. Задремавшая на плече соседки женщина сначала открыла один глаз, потом второй. Быстро сдвинула толстые колени, обтянутые рыжими шерстяными чулками, суетливые руки зашарили под ногами.

- Батюшки, украли! - Вертя огромной круглой головой, укутанной двумя платками, она визгливо причитала: - Туточка стоял мешок-то... Возле самых колен. А глядите-ко - нету!..

Женщину окружили. Прихрамывая, подошел низкорослый широкоплечий милиционер. Левая нога у него была заметно короче правой. Алюминиевая цепочка нагана при каждом шаге билась о залепленный грязью кирзовый сапог.

- Как сквозь землю провалился! Ни одна живая душа не проходила мимо... Как же я без мешка-то? А?

- А что в шелгуне-то было, тетка? - сиплым голосом спросил усатый худой старик с торчащими из ушей пучками седых волос. - Небось сало? Ну так и есть! - хмуро взглянув на корзинки и кошелки, сердито проворчал он. - В город собралась... Одним словом, так тебе и надо... Спекулянтка!

- Помолчим, граждане! Не мешайте наводить следствие.