Иннокентий Анненский

Об эстетическом отношении Лермонтова к природе

Милостивые государи! Речь моя посвящена памяти Лермонтова. На школе лежит долг хранить и поддерживать память о родных поэта. Неблагодарность есть недостаток самосознания. Для русской школы имя Лермонтова не только одно из немногих классических имен, но и неотразимо симпатичное имя. Есть в лермонтовской поэзии особенное, педагогическое обаяние: ей одной свойственна та чистота, почти кристальность изображения, какую мы встречаем в пьесах "Ангел", "Три пальмы", "Молитва", "Ветка Палестины". Боденштедт сказал, что если бы от Лермонтова осталась одна только "Песня про купца Калашникова", этого было бы довольно для его славы {1}; я убежден, что если бы от нашего поэта остались только эти четыре стихотворения, без которых теперь не обходится ни одна хрестоматия, то русская школа все-таки поминала бы его имя с почетом и благодарностью. Говорить о Лермонтове всего естественнее в эти дни, когда память о нем ожила среди нас, благодаря пятидесятилетию со дня его смерти, и сотни тысяч книг с его именем, портретом, стихами хлынули по всей России такой благодатной волной.

Приемы современной истории литературы неблагоприятны для эстетического изучения поэзии. Как ни важна биография поэта, но в ней, к несчастью, минуты, "когда божественный глагол до слуха чуткого коснется" {2}, тонут в тех годах, когда "меж детей ничтожных мира / Быть может, всех ничтожней он" {3}. Крупнейший представитель исторического метода Тэн {4}, этот натуралист от литературы, порвал с эстетикой и почти уничтожил самый термин "поэзия": он вдвинул поэтов в ряды литераторов. Еще дальше от поэзии как искусства отвлекает работающих сравнительный метод: тут все силы направлены на исследование сюжетов и мотивов, на литературные влияния и заимствования литература изучается экстенсивно. Третье новейшее направление, так называемое научно-критическое, ставит себе задачей познать писателя и его произведения на основании влияния его на общество - здесь поэзия уже совсем сошла с подмостков и вместе с литературой низведена на степень народного чтения.