Автор - Жан-Поль Сартр

Бодлер

В этой книге произошло столкновение двух "экзистенциальных проектов", и Сартр-философ попытался подчинить своему "проекту" Бодлера-поэта. Вся поэзия Бодлера - это судорожное метание между "восторгом жизни" и "ужасом" перед ней, между эросом и танатосом, между лихорадочными приступами активности и провалами в опиумное забвение, между "желанием возвыситься" и "блаженством нисхождения". Сартр описал эти метания как продукт "нечистой совести" человека, так и не решившегося сделать выбор между "бытием" и "существованием" и понесшего за это наказание в виде собственной, совершенно безотрадной, судьбы. К этому наказанию Сартр добавляет и свой безжалостный приговор, основанный на истолковании всех фактов из жизни "обвиняемого" как изобличающих его улик - доказательств экзистенциального преступления. Очерк Сартра блестящ. Верно, конечно, что Бодлер сам оказался повинен в понесенном им "жизненном поражении". Но ведь не менее верно и то, что именно это поражение обеспечило ему победу в ином плане - литературном, послужив источником двух лирических шедевров XIX века - "Цветов Зла" и "Стихотворений в прозе".

О геноциде

Извлечения из речи Жана-Поля Сартра на Расселовском трибунале по военным преступлениям, 1968 год.

Попутчик коммунистической партии

Интервью, данное Виктору П. в ноябре 1972; Источник: P. Gavi, J-P Sartre, P. Victor, On a rasion de se Rйvolter. Gallimard, Paris, 1974.

Почему я отказался от премии

Перед Вами – заявление, сделанное Сартром в Париже шведским журналистам 23 октября 1964 г.

Размышления о еврейском вопросе

«Размышления о еврейском вопросе» — попытка выявить механизмы ненависти. Сартр определяет здесь расизм как боязнь ответственности за собственную жизнь. Антисемитизм — это «страсть»: предубеждение, которое невозможно подтвердить фактами. То есть — «криводушие». Такое неприятие определенного сообщества подобно некоей скрывающей свое имя тревоге. Антисемит выдает свою боязнь углубиться в потаенные уголки своего сознания. Вместо того чтобы «выйти из самого себя», он по малодушию предпочитает спрятаться в ловушке радушной и внешней для него реальности.

Что такое литература?

«Критики — это в большинстве случаев неудачники, которые однажды, подойдя к порогу отчаяния, нашли себе скромное тихое местечко кладбищенских сторожей. Один Бог ведает, так ли уж покойно на кладбищах, но в книгохранилищах ничуть не веселее. Кругом сплошь мертвецы: в жизни они только и делали, что писали, грехи всякого живущего с них давно смыты, да и жизни их известны по книгам, написанным о них другими мертвецами... Смущающие возмутители тишины исчезли, от них сохранились лишь гробики, расставленные по полкам вдоль стен, словно урны в колумбарии. Сам критик живет скверно, жена не воздает ему должного, сыновья неблагодарны, на исходе месяца сводить концы с концами трудно. Но у него всегда есть возможность удалиться в библиотеку, взять с полки и открыть книгу, источающую легкую затхлость погреба». […] Очевидный парадокс самочувствия Сартра-критика, неприязненно развенчивавшего вроде бы то самое дело, к которому он постоянно возвращался и где всегда ощущал себя в собственной естественной стихии, прояснить несложно. Достаточно иметь в виду, что почти все выступления Сартра на этом поприще были откровенным вызовом преобладающим веяниям, самому укладу французской критики нашего столетия и ее почтенным блюстителям. Безупречно владея самыми изощренными тонкостями из накопленной ими культуры проникновения в словесную ткань, он вместе с тем смолоду еще очень многое умел сверх того. И вдобавок дерзко посягал на устои этой культуры, настаивал на ее обновлении сверху донизу. Самарий Великовский. «Сартр — литературный критик»

Эпоха лишенная морали

Грязными руками

«Грязными руками» («Les Mains Sales», 1948) - лучшая, по мнению многих, пьеса Сартра. Это драматическое исследование мучительного компромисса, необходимого в политической деятельности. Первая же ее постановка в 1948 в парижском театре "Антуан" сразу стала триумфальной, но попала в жесткий переплет холодной войны. Только что коммунистический интеллектуал Роже Гароди опубликовал свою "Литературу могильщиков", где резко нападал на Сартра. Поэтому пьеса воспринимается коммунистами, как ответная враждебная акция. Илья Эренбург выступает против нее в "Lettre Francias". Сталинистов не устраивали "попутчики", осмеливавшиеся на критиков.

Дьявол и господь бог

Рыцари-наемники и лесные отшельники. Мятежное городское простонародье, погрязшее в суевериях крестьянство. Откупщики и шлюхи в походном обозе. Церковники всех мастей и званий — духовные князья, бродячие монахи, нищие пастыри бедноты, самозваные пророки. Развороченная крестьянской войной Германия XVI столетия, где все ополчились на всех. Города на архиепископов, крестьяне на сеньоров, владельцы замков — на соседей, брат — на брата. А исчадие этой войны, прославленный Гёц фон Берлихинген, к тому же еще и на отца небесного — самого господа бога. И все-таки пьеса даже не хочет прикинуться исторической, она не реставрирует прошлое, а просто-напросто берет напрокат костюмы в его гардеробе. Трезвые доводы и кощунственные хулы, брошенные с подмостков в зал, звучат откровенным анахронизмом: то перекличкой с Паскалем и Достоевским, то глухими отголосками мыслей Кампанеллы или Ганди, что-то отдаленно напоминает марксизм, а вот это уж прямо из Ницше: «Бог умер». Одного только явно недостает в этом интеллектуальном Вавилоне — схоластической теологии и немецких ересей, Мюнцера и Лютера, короче — тогдашней Германии. Да и у самого Гёца нет его знаменитой железной руки — кажется, одного из первых протезов в мировой истории. «Дьявол и господь бог» — не эпизод из феодальных смут и народных бунтов позднего средневековья, а притча о Гёце-богохульнике, вновь театрализованный миф XX века. Поставленный в 1951 году Луи Жуве в театре Антуан с Пьером Брассёром, Жаном Виларом, Марией Казарес и Мари Оливье в главных ролях, «Дьявол и господь бог» — далеко не самая стройная, лаконичная, не самая сценическая из пьес Сартра. Зато, возникнув на переломе в становлении его мысли, она, несомненно, для него самого ключевая. Здесь сделана попытка разрубить узел, завязанный почти десять лет назад в «Мухах», здесь же нащупана нить, держась за которую Сартру предстояло двинуться дальше. С.Великовский. Путь Сартра-драматурга

За закрытыми дверями

В первой, журнальной, публикации пьеса имела заголовок «Другие». Именно в этом произведении Сартр сказал: «Ад — это другие».  На этот раз притча черпает в мифологии не какой-то один эпизод, а самую исходную посылку — дело происходит в аду. Сартровский ад, впрочем, совсем не похож на христианский: здание с бесконечным рядом камер для пыток, ни чертей, ни раскаленных сковородок, ни прочих ужасов. Каждая из комнат — всего-навсего банальный гостиничный номер с бронзовыми подсвечниками на камине и тремя разноцветными диванчиками по стенкам. Правда, он все-таки несколько переоборудован: нигде не заметно зеркал, окон тоже нет, дверь наглухо закрыта извне, звонок к коридорному не звонит, а электрический свет не гасится ни днем, ни ночью. Да и невозможно установить, какое сейчас время суток — в загробном мире время остановилось. Грешники обречены ни на минуту не смыкать глаз на веки вечные и за неимением зеркал искать свой облик в зрачках соседей, — вот и все уготованное им наказание, пытка бодрствованием, созерцанием друг друга, бессонницей, неусыпной мыслью.

Затворники Альтоны

В своем заточении полубезумный Франц фон Герлах замыслил грандиозное предприятие – рассказать о делах людей XX века для тех, кто будет жить в веке тридцатом; как он считает, то будут уже не люди (человечество исчезнет), а... крабы. Торжественными и темными «монологами к крабам», которые Франц упорно совершенствует, вновь и вновь переписывая на магнитную ленту, композиционно обрамлена вся его история – они звучат в пьесе при первом появлении Франца и затем в финале, уже на пустой сцене, после его самоубийства. В этих отчаянно горьких «показаниях» – вся противоречивая личность Франца: и боль совести, отягощенной грузом ответственности за беды и преступления века, и вместе с тем боязнь расстроенного сознания выйти из круга собственных химер. С. Зенкин

Мертвые без погребения

В смерти — вся вопиющая несправедливость творения, самая для каждого личная и самая вместе с тем универсальная из трагедий, ведомых человечеству. Блажен тот, кто однажды вдруг упал замертво на ходу, не успев об этом задуматься. Блажен и слеп — ведь ему так и не довелось постичь конечную истину всех истин. В «Мертвых без погребения» пятерке схваченных партизан счастливое неведение не угрожает: в отличие от товарищей, павших накануне в заранее обреченной на провал атаке, им отведено несколько «лишних» часов, когда просто-напросто ничего не остается, как думать. Думать о предстоящих пытках и смерти, точнее — о себе в свете неминуемой смерти. Они ничем больше не могут помочь тем, с кем прежде сражались локоть к локтю; им даже скрывать на допросе нечего, они выбыли из жизни. Отныне и до последней минуты они в магнитном поле смерти. С.Великовский. Путь Сартра-драматурга